Новости
30.04.2016
«Ничего подобного мы еще не танцевали»
Балет «Люблю тебя, Петра творенье...» — вольная фантазия хореографа Лара Любовича на сюжет пушкинской поэмы «Медный всадник». Каким будет спектакль на музыку Третьей симфонии Глиэра, пока не знают не только зрители, но и танцовщики. В преддверии премьеры солисты поделились своими впечатлениями от работы над новой постановкой.
О Пушкине
Анастасия Соболева: «Балет следует за пушкинской поэмой, но не совсем точно. Сам поэт в этом спектакле тоже персонаж и, пожалуй, главный. Он буквально лепит Евгения, знакомит с Парашей, которая то ли реальная героиня, то ли призрак, плод воображения».
Марио Лабрадор: «В новом балете у меня партия Пушкина, многие говорят, что я внешне на него похож. Забавно. Мой персонаж очень увлечен работой над своей поэмой. Есть только он и мир, который он себе представил. При этом Пушкин выказывает сочувствие герою, которого обрекает на несчастье своим пером».
О Глиэре
Виктор Лебедев: «Музыка сложная и невероятно красивая. Интересно, что в первом акте некоторые ее фрагменты повторяются, но даже на эти повторы Лар Любович делает совершенно разную хореографию. Например, сначала под один музыкальный фрагмент танцует кордебалет, а через несколько минут под него же начинается вариация Евгения».
Анастасия Соболева: «Балет ставится на симфоническую музыку — она написана не для танца, ее невозможно просчитать, в ней нет ровного ритма. Но в этой сложности — своя прелесть. Так же как и в хореографии, где Любович не использует стандартных русских движений — присядок или ковырялочек, но создается впечатление, что это русский танец».
Иван Зайцев: «Музыка для балета подобрана тревожная, мне кажется, она очень хорошо отражает происходящее в поэме Пушкина».
Анжелина Воронцова: «Некоторые считают, что в „Ромео и Джульетте“ Прокофьева, „Весне священной“ или „Жар-Птице“ Стравинского сложная музыка. С этим не поспоришь, но эта музыка у всех на слуху. Третья симфония Глиэра, которую Лар Любович использует для балета „Люблю тебя, Петра творенье...“, не так известна. Эту музыку мы услышали в первый раз, когда начали работу над спектаклем».
О Любовиче
Иван Зайцев: «У Лара Любовича своя система постановки спектакля, она не похожа на ту, что практикуется в России. Обычно мы начинаем подготовку к новому балету с заучивания музыки, а Любович сначала просит разучить хореографический текст. Потом мы слушаем музыку, думая о том, что выучили, и уже затем соединяем ее с танцем. Когда мы собрали первый акт, смогли увидеть наводнение, разлуку Евгения и Параши. А до этого спектакль готовился из небольших частей, порой было сложно понять, что к чему. О происходящем я догадывался только по характеру движений».
Анжелина Воронцова: «Артистам всегда интересней, когда идею балета объясняет сам автор. Ничего подобного той хореографии, которую сейчас осваиваем, мы никогда раньше не танцевали. Когда мы увидели первые наброски этого спектакля на видео, которое Лар подготовил еще с американскими танцовщиками, думали, что это все невозможно сделать. И только в процессе работы начали понимать особенности этой техники. У Любовича потрясающая работоспособность, во время репетиций он показывает все сам, очень точно все объясняет. Чувствуется, что он приходит с готовыми идеями, в голове у него уже все расставлено. У моей героини нет сольных кусков, но в балете очень много дуэтов, сложных переходов, поддержек».
Анастасия Соболева: «С Ларом Любовичем очень приятно работать, у него очень интересная и необычная манера ставить спектакль. Он напоминает художника, который сначала рисует наброски, а потом добавляет краски».
Виктор Лебедев: «Работать с Ларом мне понравилось с первой репетиции. Прочим зарубежным хореографам свойственно брать первый состав и заниматься им, а вторые и третьи составы обычно сидят под станком и наблюдают за процессом. У Любовича нет первых-вторых составов, он сразу разделили нас по парам, и мы все репетируем с одинаковой интенсивностью. С каждой парой он работает по отдельности, к каждому свой подход. Все дуэты Евгения с Пушкиным абсолютно разные. Нам с Андреем Касьяненко он показывает одни движения, а Леониду Сарафанову с Марио Лабрадором совсем другие. Точнее, движения одинаковы, но переходы к ним для каждого танцовщика индивидуальные. Можно сказать, что когда спектакль дойдет до зрителей, они каждый день будут видеть на сцене что-то новое. Еще никто не видел весь спектакль целиком. Мой персонаж — Евгений, у него больше всего появлений на сцене, он почти не отдыхает. Но самое интересное для меня то, что мне предстоит сойти с ума».